Стервятник - Страница 114

114

– Я же тебе говорила… – вскрикнула Лика, глядя на своего незадачливого партнера с порадовавшим Родиона отчаянием.

– Да? – с любопытством спросил Родион. – А позволь узнать, что ты ему такое говорила? Что муженек умом подвинулся?

– Вот именно, – отрезала она с прежним почти самообладанием, подобрала ноги, закуталась в простыню.

– Лика… – укоризненно процедил любовничек.

Судя по плавным, замедленным движениям и осторожному тону, он, в отличие от разозленной подруги, прекрасно сознавал опасность, которой оба подвергались. Вряд ли он был трусом – просто серьезно относился к направленному на него оружию.

– Вот он у тебя умный, – сказал Родион. – А ты дура. Будь любезна, объясни, где это в моих действиях прослеживается патология? Разве что в том, что не спешу я вас согласно традиции стулом отколошматить… Посмотрим. Как себя будете вести.

– Послушайте, – начал Толмачев, присевший рядом с Ликой. – Давайте поговорим, как разумные люди…

– Интересно! – удивился Родион. – А я чем, по-вашему, занимаюсь? Застукал женушку со стебарем – и, вместо того, чтобы бить обоим морду лица, веду учтивые разговоры…

– Бывшую женушку, – отрезала Лика.

– Увы, не с точки зрения закона, – сказал он с ухмылкой. – Это у вас что? – налил себе в чистый бокал белого вина, неторопливо отпил пару глотков и развел руками: – Вам не предлагаю, вы сейчас вроде как под арестом, так что никакой роскоши не полагается, уж не взыщите…

Глаза у нее потемнели от ярости. Но промолчала. Кавалер сидел не шевелясь и, судя по глазам, что-то лихорадочно прикидывал в уме. Искал выход, конечно, и, дураку ясно, не мог найти. Окинув его непредвзятым взором, Родион вынужден был признать, что слегка проигрывает в росте и стати, но не предстает, конечно, полным ничтожеством. В общем, ничего особенного – пребывая под дулом пистолета, да еще голышом, суперменом не будешь выглядеть, хоть ты тресни…

– Послушайте, – опять завел Толмачев. – Уберите эту штуку и поговорим…

– Обойдешься.

– Боитесь? – сузил глаза любовничек.

– Ерунда, – сказал Родион искренне. – Что-то я не зрю перед собой особенного превосходства, сойдись мы с тобой в кулачном, финал был бы проблематичным, учено говоря, недетерминированным… – Он широко улыбнулся. – Мне просто нравится, тварь такая, смотреть, как ты под дулом дергаешься, словно сперматозоид на мокром паркете…

– Слушай… – Толмачев непроизвольно дернулся, вспомнив, должно быть, какой он крутой и деловой.

– Сиди, выблядок, – лениво сказал Родион, гордясь собой. – А то залеплю сейчас промеж глаз, мозги по комнате запорхают… Ну? Херовато? Не ожидали такой прыти от простого советского инженера? Хорошо вы устроились, ребятки: личный бордельчик, расписание, поди, в электронный блокнот «Касио» занесено… Поделись, браток, опытом – тебе она минет исполняет с проглотом или без? У меня всегда, стервочка, выплевывала…

– Скот! – Лика едва владела собой. – Что ты из себя строишь, ничтожество?!

– Рассерженного мужа. Согласно классической традиции, – сказал он спокойно. – Провожу психологический террор, как говорят специалисты. Хочу, чтобы вам стало уныло. Вам уныло? Да что вы жметесь, уныло ведь…

Он допил бокал до дна. Ноздри защекотал донельзя знакомый запах разгоряченной женщины, витавший в комнате. Вообще-то, он плохо представлял себе, чего желает и чего добивается, но никакого разочарования не чувствовал, наоборот… Одно приятное, чуточку творческое удовольствие.

Двое на диване следили за каждым его движением. Пистолет в руке слегка дрогнул, и Родион опустил руку на колено. Закурил, медленно выпустил дым и сообщил:

– Надо подумать, что мне с вами, прелюбодеями, делать. Может, вышвырнуть одежду в окошко, чтобы собирали потом по двору? Нет, тихонечко смоетесь черным ходом, в машину сядете, а там придумаете что-нибудь… На вахтера выгнать? Ведь не смолчит, как вы его ни одаривайте потом…

– Чего вы, собственно, добиваетесь? – негромко спросил Толмачев.

– Да ничего, – сказал Родион. – Я развлекаюсь. Непринужденно и весело. В руке у меня заряженный пистолет, передо мною неверная супруга и ейный хахаль в голом виде. Если это не развлечение, тогда и не знаю, каким бывает веселье…

Грань меж явью и нереальностью куда-то пропала, временами ему казалось, что видит себя со стороны. Раздавив окурок посреди полированной столешницы, он продолжал:

– А еще я тебе хочу показать, доморощенный супермен, что ты поторопился себя записать в крутые мачо западного образца. Преуспевающая фирма, очаровательная любовница, все схвачено, за все заплачено… – Голос у него сорвался, он заговорил быстрее, уже возбужденно, чуть визгливо: – Привык, скотина, что ты теперь хозяин жизни – с лакированными тачками, с покорными бабами, с кредитными карточками в каждом кармане… А потом прихожу я, и ты превращаешься в голое дерьмо… – Кажется, его трясло. – Вы мне сломали жизнь, сволочи, с вашим капитализмом и рынком, с вашими фирмами… Ну что ты притих, говнюк? Скажи все, что обо мне думаешь, разрешаю, стрелять не буду…

Толмачев столь любезным приглашением не воспользовался, сидел, сжав губы, чуть ссутулившись, Лика временами поглядывала на него с надеждой – и ее взгляд вновь становился потухшим.

– Вы у меня, братцы-кролики, получите урок на всю жизнь, – сказал Родион, успокоившись. – Такой, чтобы вас потом десять лет трясло от омерзения к друг к другу. Тут надо подумать… Тебе не жаловалась эта очаровательная блядь, как я ее немного проучил? (Толмачев непроизвольно обернулся к Лике.) Нет, не жаловалась… Ладно, убивать я вас не буду, – криво усмехнулся, чувствуя упругую пульсацию под черепом. – Ты у меня сейчас поставишь ее рачком, и натрахаетесь от души, это я вам гарантирую, только, непременное условие, под моим чутким руководством… Я вам буду творчески подсказывать, что и как. Думается мне, после сегодняшнего вечера вам долго не захочется играть в эти игры в прежнем составе… Потом можете написать оперу. – Он мотнул головой в сторону райотдела. – Вот где посмеются господа менты, а если еще и в газеты попадет…

114