Стервятник - Страница 147

147

– Постараюсь учесть ваши замечания.

И вообще перестала смотреть в сторону Родиона. Нужно отдать должное ее банде – вели себя, в общем, тактично и деликатно, аккуратно ставили назад на полки пролистанные книги, скрупулезно клали вещи на место, иногда тем же безлично-вежливым тоном спрашивая у Родиона, правильно ли они наводят порядок. Теперь у него не осталось никаких сомнений, что Меч-Кладенец, обаятельный тиранозавр ушедшей эпохи, нажал на все кнопки, до каких мог дотянуться, быть может, и не в одном только Шантарске – даже сейчас в столице сидели на хороших постах отпрыски его былых друзей и родственники родственников. Сталинские византийцы искусством интриги владели с виртуозностью, превышающей понимание потомков…

В финале он заявил, что протокола подписывать не будет. Даша без возражений отстала. Старички тоже было решили не оставлять своих автографов на гнусной бумаге, но Родион им заявил: наоборот, им, как честным и беспристрастным свидетелям произвола, надлежит соблюсти законные формальности…

Интересно, на каком основании рыжей удалось выцарапать у прокурора ордер на обыск? Пожалуй, он не возражал бы против долгого допроса – не помешает узнать, что ей известно. Увы, когда почти все из ее банды улетучились, она принялась надевать плащ с таким видом, словно Родиона не существует вовсе.

– Я что, опять убил кого-то? – спросил он громко.

И невольно залюбовался ею – красавица, умница, великолепно владеет собой. Идеальная была бы напарница…

– Ну что вы, Родион Петрович, – сказала Даша, стоя к нему вполоборота. – Строго говоря, к вам этот обыск не имеет отношения. У прокуратуры были основания подозревать, что смерть вашей жены связана с чем-то незаконным, хранившимся у вас дома… Извините, я вынуждена изъять принадлежавший вашей жене газовый пистолет, поскольку он был зарегистрирован на ее имя, а у вас нет разрешения. Вы можете таковое оформить в установленном порядке, и тогда пистолет вам вернут как наследнику…

– Оставьте себе, – сказал он. – А то еще обидит кто-нибудь…

– Меня трудно обидеть, Родион Петрович, – отозвалась Даша, не глядя на него. – Многие в этом убедились… Кстати, мы вчера задержали одного молодого человека, давшего интересные показания…

– А доказательства у вас есть?

– Увы, нет. – Она повернулась к нему, глядя столь же бесстрастно. – Боюсь, некто, будучи вызванным на допрос, заявит что-нибудь вроде… – Она на миг задумалась. – Скажем, что мстил ветреной красотке, однажды явившейся к нему домой в самом сексуальном виде и вступившей в интимную близость, а потом отказавшейся таковую продолжать…

Они с чуть заметными напряженными улыбками смотрели друг другу в глаза – прекрасно друг друга понимали, видели насквозь. Но не могли причинить друг другу ни малейшего вреда…

«Умна, стерва», – мысленно похвалил Родион. Что-то в этом роде он и заявил бы на допросе – извините, гражданин прокурор, но эта рыжая явилась ко мне домой в самом откровенном виде, и мы немного порезвились на диване, я, глупец, влюбился, но она меня использовала, как игрушку, я потерял голову и послал первого попавшегося обормота с ней глупо пошутить… Мальчишество? Быть может, но я был в полном расстройстве чувств… И ничего бы она не доказала – те, кто ее сопровождал, поневоле показали бы чистую правду. Долго оставалась с ним наедине в его квартире, имея на себе минимум ткани…

– Я угадала? – бесстрастно спросила она.

– Возможно, – сказал он. – Интересно, а что будет с парнишкой, которого вы задержали?

– Придется отпустить, – пожала она плечами без малейшего сожаления. – Меня такие хулиганчики не интересуют. Охочусь за более вонючей дичью…

Старички насторожились, и Даша, мельком покосившись на них, холодно кивнула Родиону:

– Прошу прощения за причиненные неудобства, Родион Петрович. Вы вправе подать жалобу. Честь имею.

Родион и сам сейчас не знал, чего ему сильнее хочется – грубо обладать ею или убить. Он победил, но триумф не вызвал особого ликования: все чувства и эмоции словно бы сгладились, как песок под приливной волной. В голове стоял странный покой, под череп словно запихали огромный ком ваты, по-прежнему мягко пульсировавшей.

И, глядя, как навсегда уходит из его жизни Даша Шевчук, он вновь подумал: «Какая была бы напарница…»

…Он был уверен, что слежки за ним нет. Залив полный бак «форда», полтора часа кружил по городу, временами выбираясь за его пределы – то к поросшим лесом сопкам, то в продуваемую неутихающими ветрами голую степь. Никакой слежки. Однажды, правда, слева пролетел, держа по направлению к Кузнецовскому плато, маленький «мусоршмитт» – сине-желтый милицейский вертолет, но он слишком быстро скрылся с глаз, так что не стоило будоражить душу параноическими мыслями о некоей супераппаратуре…

И тогда он, преисполненный холодной решимости, развернулся, поехал к центру. Мимо кафе «Казачья ладья» он не раз проходил и проезжал раньше – и бывал всякий раз удивлен тамошним безлюдьем. Кафе словно бы всегда закрыто – но отчего-то не прогорало. Вот оно что оказалось…

Проехал мимо, не выделяясь из потока. Кафе было устроено в маленькой квадратной пристроечке, одним срезанным уголком прильнувшей к кирпичной девятиэтажке, – вроде в доме, но в то же время отдельно. Светлые шторы, как всегда, задернуты, внутри горит неяркая люстра, на стене рядом с входной дверью – мастерски вырезанный огромный барельеф из полированного дерева, изображающий бородатых казаков, сгрудившихся на носу крутобокой ладьи с выгнутым парусом. Красивый барельеф.

147