Стервятник - Страница 56

– Ох, Родик, не береди душу. Это прекрасная, но недостижимая мечта, что там болтать впустую… – Она опустила глаза. – Я, конечно, порочное создание, но вчера всерьез Богу помолилась, чтобы ему оторвали буйну голову в «Хуанхэ». В тот незабываемый вечер он ухитрился где-то потерять кобуру с пистолетом, в туалете, я так полагаю, – и вчера кинулся разбираться. Только концов не нашел – ну конечно, подобрал кто-то, такая игрушка долго не залежится…

Родион мысленно вздохнул с облегчением – как и рассчитывал, оказался вне всяких подозрений.

– Слушай, – сказал он вдруг. – А что нужно, чтобы выяснить насчет моей… благоверной?

– Фотографию получше, – ничуть не промедлив, сказала Ирина. – Анкетные данные будут бесполезны, многие тут появляются, подобно бунюэлевской Дневной Красавице, конспирируясь до полной анонимности… Я тебе потом скажу, куда фотографию принести. – И улыбнулась еще грустнее. – Печальная мы парочка, а? Собратья по несчастью… – и озорно сверкнула глазами: – А вдруг наоборот? По счастью?

Родион склонился, прижался губами к ее шее. Обхватив его голову, Ирина прошептала:

– Только аккуратнее снимай все, чтобы руку не задеть, побаливает еще…

Сегодня все происходило не в пример нежнее и спокойнее, нежели в достопамятный вечер шалого безумия на медвежьей шкуре, они любили друг друга медленно, с изощренной неторопливостью людей, знающих, что впереди еще достаточно счастливых встреч, тела сливались в ярком, слегка приглушенном полупрозрачными шторами солнечном свете, мучительное наслаждение пронизывало каждую клеточку, прогоняя все печальные мысли…

И все-таки в подсознании у него неотвязной занозой сидела одна-единственная мысль, холодная и ничуть уже не пугавшая. Ирина была потрясающей, немногим женщинам удавалось доводить его до столь безграничной сладкой опустошенности – но неким, не потерявшим трезвомыслия уголком сознания он прекрасно осознавал, что будущего у них нет. Что его будущее связано с другой, а для безвольно лежащей в его объятиях черноволосой красавицы он так и останется игрушкой, каким бы нежным ни был шепот, каким бы покорным ни было тело. Рано или поздно все обязательно кончится, и нужно быть к этому готовым…

Слава богу, он не чувствовал себя покоренным. Не потерял голову, ничуть. Шалел от нее, чуть ли не терял сознание, зато головы не терял. Едва рассеивалась пряная мгла очередного оргазма, ощущал себя спокойным и уверенным хозяином реальности.

И потому заноза-мысль не исчезала из подсознания…

Настало время, когда он стал откровенно подыскивать подходящие слова, чтобы незаметно навести ее на нужную тему. Они лежали, устало обнимая друг друга, солнце заливало комнату.

– А снаружи окна кажутся совершенно непрозрачными… – сказал он совсем не то, что собирался.

– Какой-то фокус со стеклами, – промурлыкала Ирина, не поднимая головы с его груди. – Ты же инженер, неужели не знаешь, в чем хитрость?

– А… Зеркало Гизелла. Я и забыл совсем. Влетело в копеечку, надо полагать? Я обо всем этом заведении.

– Да уж, – рассеянно отозвалась Ирина. – Зато и доход – выше высшего, окупается…

– Платишь?

– Конечно, а как ты думал? Не бери в голову – вот если бы я тебе платила, мог терзаться комплексами, а в том, что я выкладываю энную сумму за сие уютное гнездышко, для моего любовника, сдается мне, нет ничего унизительного…

– Да я не о том, – сказал он, подумав. – Ты ведь говорила, что можешь устроить насчет моей… благоверной? Что, если и на тебя, заплатив энную сумму, твой муженек выйдет?

– Резонно, – сказала Ирина. – Но у меня, видишь ли, особый случай. Одними деньгами все не исчерпывается. Хозяина сего заведения я в свое время вытащила из ба-алыпой неприятности – и более того, компромат на него до сих пор может быть пущен в дело с великолепным эффектом. Так что я здесь в полнейшей безопасности. Детали тебя вряд ли интересуют, а?

– Опасная ты женщина…

– Слабая я женщина, – усмехнулась Ирина. – Будь я по-настоящему опасной, не роняла бы слезы в подушку из-за… – Она умолкла, вновь мимолетно глянув на забинтованную руку.

Разговор сам, помимо ухищрений Родиона, соскользнул к нужному ему направлению. Удивляясь, как спокойно звучит его голос, посмотрел Ирине в глаза:

– Ты бы правда заплатила пятьдесят штук в зеленых за один известный скальп?

– Правда, – сказала она жестко. – А что, неужели замаячил кто-то на горизонте?

– Ага, – усмехнулся он столь же жестко.

– Родик, такими вещами не шутят…

– Я и не шучу, – сказал он, и его пальцы непроизвольно стиснули округлое плечо подруги.

– Кто?

– Я, – сказал он, словно бросаясь в холодную воду.

Ирина высвободилась из его объятий, приподнялась на локте и пытливо взглянула в глаза. В голосе явственно послышался незнакомый холодок:

– Родик, я тебя умоляю: не надо так шутить. Я хочу, чтобы этой спившейся скотине кто-нибудь вогнал пулю в башку Я готова заплатить за это, сколько следует. И спать потом буду спокойно. Но вот в шутку все это обсуждать меня никак не тянет – чтобы потом снова не плакать от беспомощности и от того, что мечты остаются мечтами…

– Я не шучу, – сказал он столь же серьезно. – Не скажу, что это для меня будет так же легко, как в известной поговорке насчет пальцев, но признаюсь тебе честно – внутреннего сопротивления что-то не испытываю совершенно. Как по-твоему, можно это считать жирным плюсом?

– Пожалуй… – протянула она. – Пожалуй, в определенном смысле. Это уже кое-что – отсутствие внутреннего сопротивления… Однако, Родик, я повторяю: это ведь всерьез. Придется всадить в живого человека парочку пуль. Мне, конечно, никого еще убивать не приходилось, но догадываюсь, что дело это весьма нелегкое. И вся мировая литература, и рассказы тех знакомых, что прошли кое-какие жаркие местечки, в этом убеждают…