Стервятник - Страница 136

136

– Ладно, не надо. Вот же написано: двадцать один «а»…

– Двадцать один – это здесь, – сказал он. – Только никакого «а» при нем не водилось отроду.

– Точно?

– Точно. Всю жизнь здесь живу, мне виднее.

– Так написано же…

Она сунула ему под нос квадратный бланк. Родион нагнулся к нему – и скрючился от жуткого удара в лицо снизу вверх растопыренной пятерней. Он мгновенно ослеп, но крикнуть не успел – удар в живот, похоже, ногой, отшвырнул его в прихожую. Пролетев спиной вперед, он пребольно упал на пол. Корчась, как выброшенная на берег рыба, попытался нащупать подошвами точку опоры. В квартиру ворвался торопливый шумный топот нескольких пар ног. Родион успел еще вспомнить, что все оружие осталось в «берлоге», а в следующий миг его, все еще слепого, подхватили за локти под азартный девичий выкрик:

– Ра-аз-два, взяли!

И, проволочивши спиной вперед, выламывая руки за спину, швырнули. Ударившись затылком обо что-то довольно мягкое, он смог наконец проморгаться. На запястьях звонко сомкнулись наручники, кто-то, едва он попытался сесть, толкнул, упершись подошвой в плечо:

– Тихо, морда!

Над головой азартно сопели, шумно дышали. Послышались новые шаги – неторопливые и легкие. Приказным тоном сообщили:

– Всем – не суетиться. Господину Раскатникову можно сесть.

Нависшие над Родионом отступили с завидной поспешностью, свидетельствовавшей, что приказы незнакомца исполняются мгновенно и скрупулезно. Родион, упираясь скованными за спиной руками – теперь он сообразил, что лежит в спальне, возле кресла, – приподнялся и сел, неуклюже подтянув колени.

Сначала было такое впечатление, что по квартире пронесся с топотом и гиканьем целый взвод. В спокойной обстановке тут же обнаружилось, что вторгшихся было всего четверо. Двое крепких, как мини-тракторы, стриженых ребят, судя и по одежде, и по туповато-агрессивному выражению физиономий, смотрелись мелкой пехотой без лычек. Тут же стояла девчонка, немедленно показавшая Родиону язык. Четвертый непринужденно расположился в кресле у стены – старше их всех, лет пятидесяти, но сухощавый и гибкий, как балетный танцор, с совершенно седыми волосами и черными бровями. Если это не главный, то Родион – внештатный сотрудник шантарского угро…

– Ну что ж, давайте знакомиться, – сказал седой бесстрастно. – Вернее, давайте посмотрим друг на друга внимательно и вдумчиво…

Сам он, пожалуй, именно так и смотрел. Стриженные ребята вдумчивостью похвастать не могли, а девчонка таращилась скорее с видом собаки, которой положили на нос кусок колбасы и настрого наказали сидеть смирно. Смешно, но Родиона больше всех беспокоила именно она: шалые светлые глаза были совершенно пустые и наглые…

– Длинные речи любите? – спросил седой.

– Не особенно, – сказал Родион. – Особенно в таком положении.

– Вот и прекрасно. Где мой порошок? Розовенький такой, в жестяных баночках, на которых по недосмотру значится, что это чай?

– Лежит в Шантаре, – сразу же ответил Родион. – Завернут в пластик, ничего с ним не сделается…

– А ваша казна? Нажитая в поте лица?

– Это уж мое дело.

– Вот как? Что же, совершенно не боитесь… эксцессов?

Странно, но Родион не боялся. Без своего клада он становился полным ничтожеством, потерявшим всякий смысл жизни. Умереть было гораздо проще и легче.

– А бритвой по яйцам? – осведомилась девчонка. – Этак не спеша, шкурку сдирая?

– Кира… – укоризненно поморщился седой. – Вы уж ее простите, Родион Петрович, мотоциклетная девочка, уличное дитя, не успела еще привыкнуть к светскому обхождению… Хотя, должен уточнить, подметила она верно. Может быть больно. Весьма.

– Порошок лежит в Шантаре, – сказал он сквозь зубы. – Если ехать в сторону Чудногорска, нужно остановиться перед «тещиным языком», возле знака ограничения скорости и пойти через лес к берегу. На сосне вырезано «Катя». Прямо напротив дерева, метрах в трех от берега, и лежит пакет.

– А деньги?

– Сто пятьдесят лимонов? Скажите куда, и я привезу. Все остальное – мое. Честно заработанное.

– А вам не кажется, что следует платить штраф?

– Я не знал, что это так серьезно, – огрызнулся Родион. – Признаю, виноват, должно быть… но все я вам не отдам.

– Будет больно, – мягко напомнил седой.

– Пускай, – сказал Родион. – Уж лучше сдохнуть…

– Зоя Космодемьянская, вторая серия… – грустно бросил седой. Видимо, это было сигналом – на Родиона навалились все трое. Он даже не успел лягнуть переднего в голень, через три-четыре секунды оказался распяленным в кресле, двое верзил держали его за плечи и лодыжки, так что пошевелиться нельзя было и на миллиметр. Кира, с циничной ухмылочкой глядя ему в глаза, в два счета содрала с него до колен джинсы и плавки. Глухо взвыв от бессилия, он все же отметил, что в руках у нее нет никакой бритвы. Вообще ничего острого. Только красная жестяная баночка с пепси-колой.

– Итак, где казна? – спросил седой.

– Не отдам… – пропыхтел Родион, тщетно пытаясь не то что вырваться – дернуться по-настоящему.

– Давай, Кирочка.

Кира, подцепив кольцо большим пальцем, откупорила банку, со смаком отпила пару глотков и, улыбаясь Родиону, сказала врастяжку:

– Сейчас, беспределыцик, будет фокус…

Двумя пальцами левой извлекла из нагрудного кармана самую обыкновенную батарейку «Тошиба», металлическую, с двумя клеммами. Все это выглядело столь безобидно, что Родион поневоле скривился и подумал – а не люди ли это Рыжей? Поторопился рассказать про порошок…

– Держите покрепче, господа ассистенты, – распорядилась Кира деловым тоном.

136